Инвест Рейтинг » Прямые инвестиции Олега Железко
Обновлено 14/06/2022
Основатель и управляющий партнер Da Vinci Capital Management Олег Железко девять лет занимается прямыми инвестициями. В его инвестфонде активы стоимостью более $300 млн, включая пакеты акций онлайн-брокера iTinvest, разработчика софта EPAM Systems и Московской биржи. Сейчас Железко активно интересуется финансовыми технологиями и считает, что в будущем они смогут потеснить банки. О том, каково это — запустить фонд накануне мирового кризиса, как подбирать компании для инвестиций и почему не стоит читать мемуары трейдеров, финансист рассказал РБК.
Мой путь на финансовый рынок был скорее эволюционным. Я начал карьеру в хорошей консалтинговой компании Accenture в Лондоне — в те времена она называлась Andersen Consulting. Занимался информационными технологиями. Затем я перешел в стратегический консалтинг и попал на работу в компанию McKinsey в России и Чехии. Там я уже вплотную начал заниматься финансовым сектором. Однако даже в Accenture основными клиентами в России были банки, и уже тогда мне стало интересно, и я начал разбираться в финансовом бизнесе. В результате я оказался в инвестиционном банке Credit Suisse First Boston. Первые два-три года я вообще не понимал, как работает финансовый сектор, как банк зарабатывает деньги. Credit Suisse First Boston был одним из акул Уолл-стрит — агрессивным американским банком, в котором все «заточено» на деньги. В те времена он занимал крупнейшую долю на рынках России и других развивающихся стран. Там было достаточно интересно работать.
Со временем я начал интересоваться, как заключаются сделки. Начал сам что-то делать, структурировать и дальше уже перешел в область финансовых продуктов и инвестиций. Я захотел создать свой фонд и заниматься инвестициями в Центральной и Восточной Европе. У меня не было денег, но я собрал сильную международную команду. Мы попытались поднять средства, но в этот момент я получил предложение от Стивена Дженнингса (глава «Ренессанс Капитала» в 2004 году. — РБК) вернуться в Россию и возглавить деривативное направление в «Ренессанс Капитале». Я сказал ему, что вообще-то хочу создавать свой фонд и у меня нет желания работать в большой структуре. Однако Дженнингс ответил: «Мы занимаемся private equity, так как мы сами создаем бизнесы». И он сманил меня с этого пути. Я приехал в Россию из Лондона и погрузился в разные финансовые продукты.
В 2007 году я все же вернулся в private equity. Мы запустили компанию Da Vinci Capital, первый фонд, провели листинг на Лондонской бирже (его основным инвестором стала BSG израильского бизнесмена Бенни Штейнмеца с состоянием $1,22 млрд. — РБК). К нам в инвесторы зашел банк Lehmann Brothers, который впоследствии обанкротился. В дальнейшем, кстати, это немного нам помешало. Наши инвесторы начали бояться, что их будут преследовать регуляторы или «выдергивать» у них деньги. Кризис помешал нам развивать инвестиционные продукты. Также мы понесли потери в нескольких компаниях, в которые успели вложиться. Сделка, которой я горжусь, — это развитие биржи РТС. Мы занимались торговлей, развивали индекс РТС и деривативные продукты, а потом решили инвестировать в финансовую инфраструктуру. Мы стали первой компанией, кто не побоялся сесть за стол с «зубастыми» российскими брокерами, которые очень настороженно отнеслись к нашему появлению в совете директоров РТС. Изначально у нас был небольшой пакет акций, но постепенно мы усиливали свое влияние и в итоге стали самым крупным акционером биржи. На мой взгляд, именно мы сыграли решающую роль в объединении РТС и ММВБ, а также помогли заработать деньги целому поколению российских брокеров. Биржа РТС была продана за $1,2 млрд. Для многих брокерских компаний в 2009–2010 годах прибыль, полученная от переоценки и продажи доли в РТС, стала единственной.
Da Vinci Capital не является компанией, которая консультирует или управляет деньгами инвесторов. Мы занимаемся довольно узким бизнесом — это фонды прямых инвестиций. Там достаточно длинный горизонт и неликвидные продукты. Для нас примерный чек инвестиций — от $1 млн. Мы достаточно осторожно относимся к частным деньгам, потому что даже для людей, у которых есть состояние, сектор прямых инвестиций — далеко не всегда самый правильный выбор.
В 2011–2013 годах, когда мы привлекали деньги, у нас уже было ощущение, что не все так хорошо в стране. Поэтому в отличие от 2007–2008 годов мы достаточно аккуратно подходили к инвестициям. Выбирали только те компании, у которых нет долговой нагрузки, смотрели также на диверсификацию валюты. Сейчас у нас в портфеле нет проблемных компаний. Могу сказать, что все они показывают рост в рублях где-то по 20–30% в год. Мы ориентируемся на компании среднего размера — с капитализацией от $50 до $200 млн на входе. В основном, это нишевые бизнесы, которые могут создавать что-то новое. Из секторов мы отдаем предпочтение IT, бизнес-услугам, финансовым технологиям, здравоохранению.
Финтех сейчас бурно развивается. Каждый день мне приходит по пять-шесть предложений от компаний, которые занимаются финансовыми технологиями, потому что у нас появился свой глобальный финтех-фонд. Мне кажется, в России этот сектор будет развиваться даже быстрее, чем в других странах, потому что у нас банки еще не выросли в таких монстров, как на Западе. Там банки зачастую искусственно отделяют клиента от технологических решений, позволяющих ему оптимизировать процентную маржу, которую они зарабатывают.
Кризис 2014 года достаточно сильно ударил по российскому рынку. С одной стороны, рынок сузился и стал меньше. С другой стороны, российские инвесторы стали более глобальными, начали смотреть на международные рынки. Это интересная тенденция. В целом, рынок сжался довольно сильно. Он будет как-то выходить из этого состояния следующие 5-10 лет. Россия — это уже не развивающийся рынок. Она очень быстро перешла в стадию стагнирующего развитого рынка, не получив особых преимуществ. Все это накладывается на негативную политическую ситуацию и на неповоротливость экономики в целом. Хотелось бы, наверное, чтобы Россия перешла на китайскую модель бодрого, развивающегося рынка. Сейчас на рынке private equity фактически нет никакой конкуренции. Мы сосредоточились на международном развитии, чтобы компания вела бизнес не только в России, но и на других рынках. Также мы серьезно работаем с российскими деньгами, потому что до 2014 года наши инвесторы в основном были международными. Я не вижу большого потенциала для нового банковского кризиса в мире. Глобальные банки, наоборот, сейчас очень сильно притесняются регуляторами, которые заставляют их переводить все деривативные продукты на уровень централизованных расчетов. Проблема Deutsche Bank — это скорее проблема корпоративного управления. Сейчас я больше вижу процесс вытеснения банков более агрессивными конкурентами — сервисными и финансовыми компаниями.
Первое, что я бы посоветовал частному инвестору, — это посмотреть на все доступные финансовые инструменты. То есть не просто держать деньги на банковском счете в рублях, а обратить внимание на инструменты с фиксированной доходностью. Я бы советовал держать около 70% в облигациях, а 30% — в более рискованных активах. Инвестору стоит присмотреться к глобальному рынку акций, научиться выбирать интересные западные рынки и, может быть, вложиться в бумаги секторных фондов или тех, которые отслеживают тот или иной индекс. Но здесь важно смотреть на горизонт ликвидности. Если есть постоянная потребность в деньгах, то инвестировать в рынок акций нельзя, потому что деньги могут понадобиться как раз в тот момент, когда рынок даст просадку. Деривативы предназначены, скорее, для профессионалов, а структурные продукты — для людей с большим доходом либо для институциональных инвесторов. Поэтому я бы начинал с простых вещей. Инвестору важно добиться понимания, что вообще происходит с деньгами. Если не понимаешь, то лучше этим не заниматься. Я бы точно не советовал начинающему инвестору читать рассказы успешных трейдеров, потому что это очень личное. По сути, это рассказ человека о том, как он выиграл в рулетку. За него можно только порадоваться, но ничего поучающего в этом опыте нет. На месте инвесторов я бы читал скучные методологические вещи либо что-то про финансовые технологии. Мне, например, очень понравилась Flash Boys Майкла Льюиса.
Олег Железко
Окончил факультет кибернетики Московского химико-технологического института им. Менделеева. Начал карьеру в 1992 году в консалтинговой компании Andersen Consulting (ныне — Accenture), в 1995 году перешел в МcKinsey & Company, где работал на российском и чешском рынке. В 1998 году получил пост вице-президента по развитию бизнеса в инвестиционном банке Credit Suisse First Boston (сейчас — Credit Suisse), занимался торговлей деривативами и акциями компаний из развивающихся стран. В 2004 году возглавил департамент структурных продуктов в банке «Ренессанс Капитал». В 2007 году основал компанию Da Vinci Capital, взяв в партнеры израильского миллиардера Бенни Штейнмеца.
Da Vinci Capital
Da Vinci Capital специализируется на прямых инвестициях в компании средней капитализации в России и других странах Евразийского экономического союза (ЕАЭС). В портфель Da Vinci Capital входят такие компании, как онлайн-брокер ITinvest, торговая система корпоративных закупок B2B-Center, коллекторская группа FCB Group, поставщик IT-решений Softline, украинская угольная компания «Любель», и другие. В 2014 году Da Vinci Capital Rising получила премию Rising Star Award, победив в номинации «Лучший управляющий прямыми инвестициями в России и Центральной и Восточной Европе» от International Private Equity Exchange & Awards Forum.
